Спустя годы после аварии на чернобыльской катастрофы многое изменилось как в строительстве АЭС, так и в вопросах безопасности.

В мертвой, опустевшей 35 лет назад Припяти теперь туристы. Некоторые даже берутся за кисть с краской — хотят вернуть прежний вид парку. Хотя находиться здесь по—прежнему опасно. «Сталкеры» в пультовой Чернобыльской АЭС замеряют уровень радиации — он и сейчас в 37 раз выше нормы.

Это удивительно, но и есть и те, кто радиации не боится совсем. Сейчас близ Чернобыля живут 180 человек. Бывший учитель труда Евгений Маркевич — один из них. Когда взорвался четвертый энергоблок, он со своими учениками был в колхозе, готовил картошку под посев. Людей эвакуировали, а он не хотел уезжать из родных мест.

«Такими партизанскими методами я сюда три раза попадал. То в форме милиционера, то через лес».

Друзья долго отговаривали, но он вместе с женой решил остаться здесь. Как это ни странно, но кормит семью пенсионеров собственный огород. В зоне отчуждения они выращивают картошку и огурцы.

Когда—то Припять была цветущим городом. Сюда съезжались лучшие физики СССР. Атомная энергетика — перспективное направление. Построить как можно больше АЭС, и как можно скорее — это государственная программа страны.

В 1985 году Юрий Бражников работает в Курчатовском институте. И делает доклад по Чернобыльской станции. Находит в реакторе проблемы с терморегуляцией. Обращается в ученый совет, говорит, что реактор ненадежен. Ответ руководства его обескураживает — доклад возвращают обратно — с отрицательной рецензией.

«"Молодой человек, ваши выводы преждевременны". А вывод был один — устойчивость реактора РБМК—1000 была как бы на первом месте с точки зрения реализации аварийной крупной ситуации».

Слова Бражникова находят документальное подтверждение. На Украине рассекречены доклады, сделанные за несколько лет до аварии. В 1982 году в Политбюро сообщали о неполадках на первом энергоблоке, два года спустя — на четвертом.

Инженеры Курчатовского института предупреждали: ситуация опасная — в случае ЧП выброс радиации будет в 60 раз больше, чем на Хиросиме. О том, что произошло на станции, снято уже десятки фильмов, написаны тома книг. Вкратце: эксперимент проводят на слишком низкой мощности, по ошибке реактор останавливают. Вытаскивают все стержни, что обеспечивает его безопасность, а потом резко опускают их вниз, разгоняя мощность с нулевой до максимальной.

«Самая рискованная точка была как раз та точка, в которую попал оператор случайно, начиная вот это электротехнический эксперимент. В 200 мегаватт. Почему она самая опасная. Это переход от воды к пару, когда резко меняется плотность».

В документах, рассекреченных Киевом, есть и расшифровка переговоров, что в ночь с 25 на 26 апреля вели инженеры Чернобыльской АЭС. Они подтверждают: взрыва было два — один уничтожил реактор, второй весь энергоблок. 

«— У нас тут вся комната затряслась. Думали вся аэраторная отвалится.

— (кричит) 75—й срочно. Разгружайте 4—й блок. Алло!

— Да, да. Я говорю срочно на БШ—3, с человеком плохо. Так давайте.

— (кричит) Я говорю — срочно. На БШ—3 взрыв».

После второго взрыва над реактором появляется столб разноцветного огня. Тысячи жителей города завороженно на него смотрят, не зная, что в воздух поднимается смерть. За 10 суток пожара в атмосферу было выброшено 380 миллионов кюри. Авария произошла ночью. Но даже наутро местным жителям никто ничего не объяснил. Люди пошли на работу, детей повели в школы, в магазинах продавали продукты — уже радиоактивные. Только сутки спустя — 27 апреля — началась эвакуация.

На бой с новым, незнакомым врагом первыми бросают людей в погонах. Вячеслав Клименко — тот самый человек, что сбрасывал графит с крыши АЭС. Полторы минуты на всю работу — и получаешь предельно допустимую дозу радиации. Почему работали лопатой, рисковали людьми? Все просто — объясняет он — техника глохла.

«Были Komatsu — роботы—приборы. Он идет—идет, остановился. Все, приходится вытаскивать его оттуда на веревке или на тросе. Вытаскивать, смотреть, почему он остановился».

 Как и Клименко, капитан РХБЗ Сергей Новичков еще в 1986 просился добровольцем в Чернобыль. Но попал туда только три года спустя, работал над проектом «Укрытие» — это гигантский защитный купол над энергоблоком. Он менял на этом куполе фильтры, что не позволяли выбрасывать радиацию в воздух.

«Внутри кожух надевается, а это фильтр. Кожух снимаешь, снимаешь фильтр, надеваешь новый кожух и фильтр. И убегаешь».

Почти все в подразделении Новичкова были добровольцами. Многие уже отслужили, вышли из запаса. За это их в шутку называли «партизанами». Все понимали — проблемы со здоровьем будут. Но были воспитаны поколением тех, кто сражался за Родину, и иначе поступить не могли.

«Болезни ускорились, в более раннем возрасте пришли. В 45 лет катаракта у меня на оба глаза. Это радиация, излучение».

Пока тысячи добровольцев рисковали жизнью, Москва молчала. О трагедии в Чернобыле Михаил Горбачев сообщил стране только 14 мая, когда повышенный радиационный фон зафиксировали уже даже в тысячах километров — в Северной Европе.

Правду об аварии на ЧАЭС до всего мира донес академик Валерий Легасов. Проведя в Чернобыле полгода, он подготовил 700—страничный доклад, где было все, и даже то, о чем во властных кругах его просили не сообщать Западу: о низкой подготовке операторов и ошибках, допущенных в инструкциях по эксплуатации станции. За свою честность он заплатил дорогой ценой — академика исключили из научно—технического совета, не дали Героя соцтруда. В 1988 году он свел счеты с жизнью.

Эта авария унесла 31 жизнь в первые две недели. Быстро умирали те, кто получили лучевые ожоги. У других Чернобыль провоцировал рак. Это около 20 тысяч человек. У большинства ликвидаторов возникли те или иные проблемы со здоровьем, связанные с воздействием радиации.

Четыре года назад памятник ликвидаторам чернобыльской аварии открыли на Поклонной горе. Пожарный и инженер, военный и медик шагают вперед. И если бы не их решимость и героизм, последствия этой трагедии могли быть куда серьезнее. Стоя здесь, задаешься вопросом: не повторится ли она, усвоили ли мы уроки 1986—го?

Ведь была же у японцев Фукусима, разрушенная цунами. Радиационный фон на тридцать километров вокруг был превышен в 100 раз. А как у нас? Теперь в России атомные станции строят, создавая четыре уровня защиты. Реактор не должен взорваться, даже если на АЭС упадет самолет.

Еще один важный урок: именно после Чернобыля в Союзе стали создавать полноценную систему гражданской обороны. До чернобыльской катастрофы гражданская оборона Советского Союза была настроена только на защиту населения в военное время. Впервые катастрофа показала необходимость перестройки гражданской системы обороны, придав ей новый акцент защиты населения от землетрясений, химических катастроф и радиационных аварий.